Бермет Борубаева
Есть знаменитая картина Герцена “Рождение Манаса”, а у нас произошло “Рождение Таласа” – открытие нового мира культуры и искусства. Арт-экспедиция в Таласскую область, организованная Бишкекской Школой Современного Искусства для нас же самих стала откровением, неким таинством, куда были посвящены только привилегированные ввиду своего особого статуса свободных культурных работниц/ков. Мы ещё спорили на эту тему: с одной стороны у нас есть привилегии, символический капитал, с другой – ты чувствуешь себя в прекарной позиции без постоянного заработка, зачастую работая на голом энтузиазме. Кто ещё поедет через два перевала, только чтобы провести бесплатные мастер-классы для жителей Таласа, поделиться своим опытом и поработать бесплатно с местными музеями? Экономический контекст нашей поездки приведен здесь не случайно – это отображение той ситуации в целом, что сложилась в сфере культуры, искусства и политики управления культурными процессами, откуда и вытекают наши проблемы.
Культура Кыргызстана сегодня
В Кыргызстане нет единой системы управления сферой искусства на уровне областей, которая бы отражала современные потребности. К культуре относятся больше как к объекту, просто материалу, куску музея / холста / чего угодно, а не к мышлению и осмыслению, сохранению именно отношения к произведениям искусства. Культура – это ведь больше о нашем мышлении, о нашем отношении, но в этих “храмах искусства” никто с вами даже не поговорит, а зачастую могут и дверь не открыть. Область культуры становится не чем-то используемым, а старательно забрасывается в самый дальний угол, из которого обычно сложно что-то достать. Учреждения культуры (и в целом социальной инфраструктуры) финансируются по остаточному принципу, здесь всегда актуален ответ “денег нет”.
То, что мы увидели в Таласе – это преступление против человечности, против истории нашего культурного наследия. И восстановление ситуации очень призрачно. Вот несколько ярких примеров. Чингиз Айтматов, которого всегда вспоминают как одного из значимых людей культуры, был бы удручен, увидев, что сделали со строительством комплекса его имени. На строительство мемориального историко-культурного комплекса «Чынгыз Ордо» в селе Шекер Кара-Бууринского района было трансформировано 15 гектаров земли из собственности родных писателя. Также на строительно-монтажные работы были выделены средства из республиканского бюджета – около 58 млн.сом. По задумке авторов проекта здесь должен был быть большой мемориальный комплекс с зоной отдыха, культурным центром, музеем, конференц-залом и гостиницей, но на деле пока даже памятник не установлен, а деньги уже закончились.
Средства на различные социальные проекты поступают, в том числе и из бюджета на развитие области, которые идут от Джеруя – 500 миллионов сом. Получается средства есть, но проходят мимо, в чужие карманы, а там, где требуется помощь, всё держится на отважной инициативе коллектива или частных лиц. Также Таласская область, в отличии от других, практически не зависит от перечислений мигрантов, большая часть населения занята в производстве фасоли, которая экспортируется в Турцию. Чаще всего молодежь уезжает в Бишкек, иногда и дальше, а новые кадры очень редко удаётся привлечь к работе на местах. Если говорить конкретно о культуре, то, например, средняя зарплата в музеях 3000-4000 сом в месяц ($35-40).
Одну из самых удручающих картин в Таласе мы наблюдали в Доме культуры. Сегодня он забыт и казалось бы никому не нужен. Но в 80-е годы был спроектирован грандиозных масштабов проект: зал почти на 500 мест, мастерские и даже спортивный зал. На момент, когда уже всё отстроили, начали завозить мебель и оборудование, всё рухнуло. Уникальное сооружение стали растаскивать по кирпичикам. Тащили всё. В результате сегодня на этом месте руины, которые лишь напоминают о былых масштабах творческих амбиций. Пытались сохранить, передав в руки казахстанского университета, но в результате земельных махинаций объект завис, суды идут до сих пор. Здание кажется безвозвратно утеряно, как и сама возможность создания общественного центра культуры, где могли бы учиться, заниматься музыкой, живописью и эстетическим развитием тысячи детей. Сейчас эту функцию выполняет Детская музыкальная школа им. А. Огонбаева, которая проводит почти все творческие события и выставки. В этой же школе находится единственный городской музей ИЗО.
Призрак Дома культуры
В один из дней подхожу к заброшенному зданию ближе. Снаружи пространство выглядит необитаемо, но изнутри доносятся очень странные звуки. Бездомные? Бандиты? Возникают подозрительные мысли, кажется, что внутри небезопасно. Мимо проходят мальчишки, спрашиваю у них: “Вы знаете, что это вообще такое?” Отвечают, что должна была быть школа, но её не достроили, а почему не знают. В дальнейшем узнаю и понимаю, что люди вообще не знают, что это здание принадлежит им, оно было общим, что оно было безвозвратно украдено.
Поборов страх захожу внутрь. С верхних этажей доносятся странные звуки: крики мужчин, как будто что-то стукается о пол. Поднимаюсь на второй этаж и вижу следующую картину: несколько больших кругов, в центре которых камни. Несколько мужчин целятся в эти камни другими камнями. Говорят, что играют в национальную игру “Ордо”, в переводе с кыргызского языка означает “центр”. Оказывается это очень популярная игра, есть целые команды, где даже играют ветераны, проводятся соревнования. Эти мужчины тренируются для участия в подобных играх.
Вот он какой центр. В этом центре сосредоточена вся боль этого места. Это мог бы быть многофункциональный культурный центр с специальными спортзалами, где можно было бы играть в разные игры, в том числе и в “Ордо”. Но вместо этого разрушенные стены и ничего больше. Ни музыки в соседних аудиториях, ни классов по теории живописи, ни нотных грамот, ни танцевальных ритмов. Кажется, что видишь обломки более разумной цивилизации.
Люди как инфраструктура – музейные самоорганизации
Центр – периферия. Наше сознание настолько бедное, что рисует Талас как периферию по отношению к центру. То, что М. Херингтон и Ван де Флирт называют “Позитивной девиацией”, говоря об её проявлениях в теории и на практике. Мне больше приемлема концепция материалистического детерминизма, где благодаря развитию экономического базиса происходит развитие надстройки, то есть культурных институтов. Из современных исследований мне больше импонирует теория А. Симона, в которой говорится о людях как инфраструктуре, что очень точно характеризует нашу ситуацию в сфере культуры. Люди настолько горят искусством на местах, что сами своей работой заменяют инфраструктуру. Когда отсутствуют условия для развития, когда мы находимся на обочине культурного производства, появляются люди, которые берут на себя роль агентов культуры и своими силами отстраивают удивительный мир с погружением вглубь. Но такие проявления – это как костыли полноценному развитию, которое необходимо человеку. Но при существующих капиталистических отношениях доступ к нему закрыт.Одним из ярких примеров такого рода стали для нас самоорганизованные музеи в Таласской области, в частности музей исследователя Михаила Тура в средней школе Кара-Бууринского района и музей Герцена в Ак-Добо (более подробно читайте в “Проект развития музея им.Т.Герцена” – Прим.).
К гендерному вопросу
Больше всего в Таласе беспокоит гендерный аспект – почти 100% руководителей сферы культуры на местах, которых мы встречали были мужчинами. При этом нельзя сказать, что мы просто мало с кем знакомились. Мы познакомились с руководителями городских, областных управ по вопросам культуры, с депутатами местных кенешей, с художниками и фотографами – среди них не было ни одной женщины-руководительницы. Патриархальными настроениями пронизаны стены музеев и других культурных учреждений. Когда ты приезжаешь в уникальный музей, которому необходима профессиональная помощь, то вместо обсуждений деталей сотрудничества ты слышишь от руководителя музея: “Ты ещё не замужем? Уже пора! Тебе сколько лет? А как же дети? Так нельзя, это же всё не важно, главное семья, давай найдем тебе здесь мужа!”. При том, что к нам всё-таки относились как 1) гостям, 2) “городским”, 3) не все из нашей группы этнически кыргызы/ски, но получается совершенно незнакомый человек говорит такое незнакомому человеку, который приехал явно не личную жизнь обсуждать. Что тогда говорить о том, что происходит на местах по отношению к девушкам, которые хотят работать в этой сфере и занимать соответствующие позиции. Поэтому на выходе мы получаем такой расклад, что женщины чаще всего могут быть в подчинении и вести занятия, выступать на сцене и/ или выполнять всю административную и техническую работу в сфере культурного менеджмента.
Что делать?
Это наверное ключевой вопрос в данном контексте.